Потерянная вещь — это как выскочивший фрагмент паззла. Пройдя путь от «Ну что ж я такой болван??» до «Ну вот такой я болван!», мы начинаем подбирать подходящий кусочек, чтобы заполнить образовавшуюся брешь. Иногда новая вещь оказывается лучше старой, но вот мне, например, нужно время, чтобы к ней привыкнуть и перестать сожалеть о потерянном, даже если это была какая-нибудь фигня.
Читать дальше
— Все свои великие открытия португальцы совершили потому, что у них кончилась рыба. Слопали всю треску у своих берегов. Пошли дальше в море. Ну и вынесло их к Бразилии. А там народу никого, только наивные индейцы, которые за стеклянные бусы стали отдавать золото, специи, рабов и нефть. Португальцы все это притащили домой и стали самой богатой и влиятельной страной в Евросоюзе.
Читать дальше
Угинью — это не ласковое название самой уродливой на свете обуви. Угинью — это друг моей подруги Дины.
— Ты представляешь, — возмущается она, — как несправедлива жизнь. Я, например, очень милая. Но хоть бы раз кто-нибудь назвал меня Дининья или Диночка. А Уго — двухметровый шкаф, причем на вид довольно свирепый. И его все зовут Угинью! Ничего себе Угинью…
Моя португальская подруга иногда работает гидом. И вот однажды к ней обратились две пары из Бостона: покажите, мол, Лиссабон и чего там у вас есть поблизости. Почему им понадобился русскоговорящий гид? Потому, что люди это были советские, уехавшие в Штаты двадцать лет назад, но по-английски говорящие с некоторым трудом и в основном о том, как плохо им жилось в СССР.
Дине эти ребята с самого начала показались немного странными.
Я еще помню его прощальную гастроль.
Три часа утра. Все спят. Даже зеленщик, который поднимается в половине пятого, чтобы метнуться на своем фургончике за свежими овощами. Даже хозяин кафе, который встает (но не факт, что просыпается) в пять и забирает у пекаря горячие булочки и хлеб. Петух, чье место жительства я пытаюсь вычислить уже полгода, колокола Грасы, элегантный мачо из похоронной конторы (доходный, кстати, бизнес!) — все дрыхнут.
